Неточные совпадения
Ободренный успехом
первого закона, Беневоленский начал деятельно приготовляться к
изданию второго. Плоды оказались скорые, и на улицах города тем же таинственным путем явился новый и уже более пространный закон, который гласил тако...
Но тут встретилось непредвиденное обстоятельство. Едва Беневоленский приступил к
изданию первого закона, как оказалось, что он, как простой градоначальник, не имеет даже права издавать собственные законы. Когда секретарь доложил об этом Беневоленскому, он сначала не поверил ему. Стали рыться в сенатских указах, но хотя перешарили весь архив, а такого указа, который уполномочивал бы Бородавкиных, Двоекуровых, Великановых, Беневоленских и т. п. издавать собственного измышления законы, — не оказалось.
Обложка
первого отдельного трехтомного (второго печатного)
издания «Анны Карениной»
Впрочем, обе приведенные книги, «Поездка в Якутск» и «Отрывки о Сибири», дают, по возможности, удовлетворительное понятие о здешних местах и вполне заслуживают того одобрения, которым наградила их публика.
Первая из них дала два, а может быть, и более
изданий. Рекомендую вам обе, если б вы захотели узнать что-нибудь больше и вернее об этом отдаленном уголке, о котором я как проезжий, встретивший нечаянно остановку на пути и имевший неделю-другую досуга, мог написать только этот бледный очерк.
Многие из друзей советовали мне начать полное
издание «Былого и дум», и в этом затруднения нет, по крайней мере относительно двух
первых частей. Но они говорят, что отрывки, помещенные в «Полярной звезде», рапсодичны, не имеют единства, прерываются случайно, забегают иногда, иногда отстают. Я чувствую, что это правда, — но поправить не могу. Сделать дополнения, привести главы в хронологический порядок — дело не трудное; но все переплавить, d'un jet, [сразу (фр.).] я не берусь.
Атеизм Химика шел далее теологических сфер. Он считал Жофруа Сент-Илера мистиком, а Окена просто поврежденным. Он с тем пренебрежением, с которым мой отец сложил «Историю» Карамзина, закрыл сочинения натурфилософов. «Сами выдумали
первые причины, духовные силы, да и удивляются потом, что их ни найти, ни понять нельзя». Это был мой отец в другом
издании, в ином веке и иначе воспитанный.
В екатерининские времена на этом месте стоял дом, в котором помещалась типография Н. И. Новикова, где он печатал свои
издания. Дом этот был сломан тогда же, а потом, в
первой половине прошлого столетия, был выстроен новый, который принадлежал генералу Шилову, известному богачу, имевшему в столице силу, человеку, весьма оригинальному: он не брал со своих жильцов плату за квартиру, разрешал селиться по сколько угодно человек в квартире, и никакой не только прописки, но и записей жильцов не велось…
Харченко действительно быстро устроился по-новому. В нем сказался очень деятельный и практический человек. Во-первых, он открыл внизу малыгинского дома типографию; во-вторых, выхлопотал себе право на
издание ежедневной газеты «Запольский курьер» и, в-третьих, основал библиотеку. Редакция газеты и библиотека помещались во втором этаже.
В 768 году Амвросий Оперт, монах бенедиктинский, посылая толкование свое на Апокалипсис к папе Стефану III и прося дозволения о продолжении своего труда и о
издании его в свет, говорит, что он
первый из писателей просит такового дозволения.
Я еду теперь в Петербург просить о
издании ее в свет, ласкаяся, яко нежный отец своего дитяти, что ради последней причины, для коей ее в Москве печатать не хотели, снисходительно воззрят на
первую.
[Стихотворение Пушкина «Мой
первый друг» печатается в
издании АН СССР по тексту, опубликованному в Записках Пущина, так как автограф поэта не найден.
Или сами (или кто-нибудь четко пишущий) перепишите мне с пробелами один экземпляр для могущих быть дополнений, только, пожалуйста, без ошибок. Мне уже наскучила корректура над собственноручным своим
изданием. Когда буду в Москве, на
первом листе напишу несколько строк; велите переплетчику в начале вашей книги прибавить лист… [Лист — для посвящения Е. И. Якушкину Записок о Пушкине (вопроизведен здесь автотипически, стр. 40).]
Она имела много
изданий; кажется,
первое было сделано в 1792 году.
— Он принадлежит к французским энциклопедистам [Французские энциклопедисты — писатели, ученые и философы, объединившиеся вокруг
издания «Энциклопедии, или толкового словаря наук, искусств и ремесл»,
первые тома которой вышли в 1751—1752 годах.
В.М. Лаврову удалось тогда объединить вокруг нового журнала лучшие литературные силы. Прекрасно обставленная редакция, роскошная квартира издателя, где задавались обеды и ужины для сотрудников журнала, быстро привлекли внимание. В
первые годы
издания журнала за обедом у В.М. Лаврова С.А. Юрьев сообщил, что известный художник В.В. Пукирев, картина которого «Неравный брак» только что нашумела, лежит болен и без всяких средств.
Уже в
первый год
издания «Московский листок» заинтересовал Москву обилием и подробным описанием множества городских происшествий, как бы чудом на другой день попадавших на страницы газеты.
Из московских
изданий позволяли себе полемизировать с М.Н. Катковым только «Русские ведомости» да иногда «Русский курьер» в
первые три года
издания, пока его редактировал В.А. Гольцев.
Самым ярким сотрудником
первых лет
издания «Новостей дня» был Гурлянд, сперва студент, а потом приват-доцент, а вскоре и профессор административного права Демидовского лицея в Ярославле.
Ходатайство было удовлетворено, разрешение получено, и Н.И. Пастухов с помощью богатого купца-писчебумажника, давшего денег «на
первое обзаведение», начал
издание «Московского листка».
А.В. Насонов отдал ему
издание за долги, но
первое время был редактором, а с 1886 года появилась подпись одного Щербова. Узнав это, все лучшие сотрудники ушли, из художников остался один А.И. Лебедев, снова явился из «Будильника» Л.Л. Белянкин, после чего Щербов издательствовал недолго.
В 1881 году ему было разрешено
издание газеты, а
первого августа этого года вышел
первый номер «Московского листка».
Эти «Советы и ответы» придумал Н.И. Пастухов, и в
первый год
издания они сразу двинули розницу газеты.
Вход в редакцию через подъезд со двора, по шикарной лестнице, в
первый раз на меня, не видавшего редакций, кроме ютившихся по переулкам, каковы были в других московских
изданиях, произвел приятное впечатление сразу, а самая редакция — еще больше. Это была большая, светлая, с высокими окнами комната, с рядом столов, покрытых зеленым сукном, с книжными шкафами, с уложенными в порядке на столах газетами. Тишина полная. Разговор тихий.
Одна из таких сцен, имевшая место в
первый год
издания газеты, живо врезалась у меня в память.
— Цезарь — это я, то есть цезарь пока еще в возможности, in spe. Но я уже на пути к этому высокому сану… Одним словом, я вчера лобзнул Ночь и Ночь лобзнула меня обратно. Привет тебе, счастливый миг… В нашем лице человечество проявило
первую попытку сделать продолжение
издания. Ах, какая девушка, какая девушка!..
— Ну, скажите, ради бога, не тонкая ли бестия? — воскликнул, подскочив, генерал. — Видите, выдумал какой способ! Теперь ему все будут кланяться, вот увидите, и заискивать станут. Не утаю греха — я ему вчера
первый поклонился: начнете, мол, нашего брата солдата в одном
издании ругать, так хоть в другом поддержите. Мы, мол, за то подписываться станем.
А когда в 1894 году я издал «Забытую тетрадь», мой
первый сборник стихов, эти самые «Бурлаки» по цензурным условиям были изъяты и появились в следующих
изданиях «Забытой тетради»…
Княгиня слыхала и про Журавского и про «самоучного мещанина Семенова», которые оба впоследствии получили у нас оригинальную известность:
первый как сотрудник Сперанского по
изданию законов и потом искреннейший аболиционист, а второй как самоучка-астроном.
Между прочим я был уверен, что имей я возможность напечатать
первый свой стихотворный сборник, который обозвал «_Лирическим Пантеоном_», то немедля приобрету громкую славу, и деньги, затраченные на
издание, тотчас же вернутся сторицей.
Где первоначально были помещены такие-то стихи, какие в них были опечатки, как они изменены при последних
изданиях, кому принадлежит подпись А или В в таком-то журнале или альманахе, в каком доме бывал известный писатель, с кем он встречался, какой табак курил, какие носил сапоги, какие книги переводил по заказу книгопродавцев, на котором году написал
первое стихотворение — вот важнейшие задачи современной критики, вот любимые предметы ее исследований, споров, соображений.
Стихотворения, напечатанные в
первый раз в «Собеседнике», больших изменений также не потерпели в последующих
изданиях. В оде «Фелица» исправлены только несколько стихов. Вместо «честно и правдиво» в последней поставлено «пышно и правдиво», вместо Лентягом и Брюзгой — лица из сказки о Хлоре, сочиненной Екатериной, — просто лентяем и брюзгой. Вместо стихов, замеченных еще Любословом...
(19) Что княгиня Дашкова заведовала
изданием «Новых ежемесячных сочинений», по крайней мере в
первые годы, это видно из письма Капниста, помещенного в 1790 году в 47-й части «Новых ежемесячных сочинений», где он просит ее поместить в этом журнале его ответ «Певцу Фелицы». Кроме того, можно заключать об этом из некоторых мест послания Николева к княгине Дашковой («Новые ежемесячные сочинения», ч. 60, 1791), Здесь, между прочим, он обращается к ней с следующими стихами...
Замечательно, что во время
издания «Собеседника», несмотря на частные выходки некоторых журналов, в литературе нашей еще господствовали полное доверие и уважение к французам и их учению, «Собеседник»
первый начал настойчивое их преследование; вообще же против них восстали у нас только после 1789 года.
Мы не имеем никаких точных сведений о том, на какие суммы предпринято было это
издание и кто
первый возымел мысль о нем — Екатерина ли или сама княгиня Дашкова.
-Петербургских ведомостях»
первое объявление об
издании «Собеседника».
Хотели мы припомнить и несколько странностей литературных, как, например, то, что «Атеней» начал свое
издание, сказавши в
первом нумере: «Нечего жалеть, что у славян австрийский жандарм является орудием образованности», — а кончил в последней книжке словом, что помехой нашему прогрессу служат раскольники, которых за то и нужно преследовать…
Мы начали
первую статью нашу о г. Жеребцове указанием на те обстоятельства, которые поставляли автора в особенно благоприятное положение при
издании его книги.
Во-первых,
издание стоило неимоверно дорого, а во-вторых, типография льную контрфакцию.
«Об образовании человеческого характера»,
издание первое и последующие.)
Новое
издание этой книги приятно напомнило нам время
первого ее появления и заставило подумать о том, что произошло в нашей литературе в последнее десятилетие.
Я взглянул, и на меня пахнуло давно прошедшим. Книга была
издания 60-х годов, полуспециального содержания по естествознанию. Она целиком принадлежала тому общественному настроению, когда молодое у нас изучение природы гордо выступало на завоевание мира. Мир остался незавоеванным, но из-под схлынувшей свежей волны взошло все-таки много побегов. Между прочим, движение это дало нам немало славных имен. Одно из этих имен — хотя, быть может, и не из
первых рядов — стояло на обложке книги.
Впоследствии не только «Рославлев» разошелся, не сбавляя своей слишком высокой цены, но имел еще три
издания; следовательно, приняв в соображение, что
первое было вчетверо больше обыкновенного, он выдержал семь
изданий.
Второй выход имел все достоинства
первого; доставлял такое же приятное чтение, был также хорошо принят читающей публикой и также в непродолжительном времени был напечатан вторым
изданием.
Впрочем, нечего и перечислять столь недавние и общеизвестные факты; довольно сказать, что со времени
издания Пушкина,
первые томы которого вышли в начале 1855 года, наша литература оживилась весьма заметно, несмотря на громы войны, несмотря на тяжелые события, сопряженные с войною.
Оно аккуратно по-прежнему; опечаток значительных немного; в правописании сохраняются своенравные ошибки Пушкина (так, например, писатель, отечество — печатаются с большой буквы, а Гораций — с маленькой); при каждой статье находятся примечания, большею частию библиографические; в конце тома приложены алфавитный указатель всех сочинений Пушкина, помещенных в семи томах
издания г. Анненкова, и подробный указатель к материалам для биографии Пушкина, помещенным в
первом томе того же
издания.
А пока еще люди не были изучены до мелочей один другим, пока еще рассказы и анекдоты не повторялись в бесконечных
изданиях, и однообразие долгого плавания не заставляло отыскивать друг в друге слабости, раздувать их и коситься до
первого порта, новые впечатления которого снова оживляли кают-компанию, и люди, казавшиеся на длинном переходе несимпатичными, снова делались добрыми и хорошими товарищами, какими они и были на самом деле.
Тут были все почти
издания первых пяти патриархов, было немало переводных, были даже такие редкости, как «Библия» Скорины, веницейские
издания Божидаровича, виленские Мамоничей и острожские.
Не знаю, однако же, удосужится ли его высокоблагородие это сделать, ибо после сего, полученного им
первого предостережения, весьма возможно вскоре и второе, а потом с третьим все
издание его брения и вовсе может быть закрыто.
Книжка была хорошая, московского
издания: «Разведение корнеплодов. Нужна ли нам брюква». Прочитав
первые две страницы, дворник значительно покачал головой и кашлянул.
Самый
первый друг Григорьева из Петербургских писателей — Н.Н.Страхов ценил его очень высоко и после смерти хлопотал об
издании его сочинений. С Григорьевым трудно было водить закадычную дружбу, если не делать возлияний Бахусу, но Страхов совсем не отличался большой слабостью к крепким напиткам.